Толкование Книги о смутах. Глава 22

Разъяснение «Книги смут» из достоверного сборника аль-Бухари

Автор: ‘Абду-ль-Карим ибн ‘Абдуллах аль-Худейр

✻✻✻

Глава 22

Разъяснение

Передаётся от Нафи‘, что когда жители Медины отказались подчиняться Йазиду ибн Му‘авии, Ибн ‘Умар собрал своих домочадцев и сказал им: «Поистине, я слышал, как Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, говорил: “В День воскрешения над каждым предателем поднимут знамя”. И поистине, мы уже присягнули этому человеку»

— в Судный день каждый из предателей получит знамя, чтобы все люди узнали о его вероломстве. Человек, о присяге которому говорит Ибн ‘Умар — Йазид ибн Му‘авия. Хотя он и был нечестивцем, присяга, данная ему, не должна была быть нарушена до совершения им явного неверия. Результатом этого предательства в отношении Йазида стали великие бедствия.

Среди учёных существуют разногласия относительно того, можно ли проклинать Йазида. У имама Ахмада есть мнение, что можно, однако, когда его сын спросил: «Почему же ты его не проклинаешь?» — имам ответил: «А разве ты видел, чтобы твой отец проклинал кого-нибудь?».

…присягой, подобной присяге Аллаху и Его Посланнику

— условием любой присяги является её соответствие подчинению Аллаху и Его Посланнику, да благсловит его Аллах и приветствует.

И я не знаю худшего вероломства, чем то, когда присягают правителю присягой, подобной присяге Аллаху и Его Посланнику, а затем воюют с ним

— в «Муснаде» имама Ахмада передаётся хадис:

«Наихудшее вероломство после многобожия — присягнуть человеку присягой, подобной присяге Аллаху, а затем нарушить её».

— Ахмад (5709).

Если я узнаю, что кто-нибудь из вас вышел из подчинения ему или присягнул в этом деле, то я разорву с ним отношения

— Ибн ‘Умар предупреждает своих домочадцев, что он разорвет с ними родственные связи, что указывает на обязательность подчиняться правителю, которому была дана присяга, несмотря на его нечестие и несправедливость, пока от него не увидят явного неверия. И даже в том случае, когда неверие со стороны правителя будет замечено, условием для изменения ситуации является наличие силы, иначе кровь мусульман прольётся без пользы.

Давайте посмотрим на то, что произошло после нарушения присяги Йазиду. В Медину ворвались войска, было убито больше десяти тысяч человек, из которых семьсот были знатоками Корана, боевые кони проскакали по мечети Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, и даже передают, что на некоторое время Медина вообще обезлюдела. Плодами её садов питались птицы и животные, и всё это произошло в 63 году по Хиджре[1].

И сколь же часто бывает, что люди желают изменить что-либо, а когда это у них получается, они осознают, какую огромную ошибку совершили. И не наступают времена, после которых не было бы ещё хуже.

Взаимосвязь между названием главы и этим хадисом заключается в том, что человек, нарушивший присягу, относится к тем, кто говорит среди людей одно, а выйдя от них, делает вещи, противоречащие сказанному.

Передаётся, что Абу аль-Минхаль сказал: «Когда Ибн Зияд и Марван были в Шаме, Ибн аз-Зубайр поднял восстание в Мекке, а чтецы подняли восстание в Басре, я со своим отцом отправился к Абу Барзе аль-Аслями. Мы зашли в его дом и застали его сидящим в тени своей верхней комнаты, сделанной из тростника. Мы сели рядом с ним, и мой отец завел с ним беседу, сказав: “О Абу Барза, разве ты не видишь, что происходит с людьми?” И первым, что я услышал от него, было: “Поистине, я надеюсь на награду Аллаха за то, что я разгневан на курайшитов. Поистине вы, арабы, пребывали в том положении, о котором вам известно: униженные, малочисленные и заблудшие; и поистине, Аллах спас вас посредством Ислама и Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, а затем привёл вас к тому, что вы видите: это мирская жизнь, которая испортила то, что между вами. И поистине, тот, кто находится в Шаме, клянусь Аллахом, сражается лишь ради мирского”»

— Абу Барза имел в виду Марвана ибн аль-Хакама. В другой версии — от Абу Зарра — сказано:

«И поистине, эти, которые появились среди вас, клянусь Аллахом, сражаются только ради мирского. И поистине тот, кто находится в Мекке, клянусь Аллахом, сражается только ради мирского».

Обязательным для мусульман является единство на основе религии, что же касается мирского, то праведники никогда не относились к нему серьезно, поскольку знали истинную суть мирской жизни: она — лишь переход и не заслуживает ни соперничества, ни вражды, и всё, что есть в этом мире, не сто́ит у Аллаха даже комариного крылышка.

Говоря о том, кто находится в Мекке, Абу Барза имел в виду Ибн Зубайра.

Иными словами, и те, и другие сражались только ради власти. Что касается власти, то даже если она является чем-то мирским, однако возложена на человека как обязанность и в его правлении есть польза, то такой человек сражается не ради мирского. Но если смотреть в целом, то, конечно же, власть относится к мирскому и посредством неё оно приобретается. Поэтому, по мнению Абу Барзы, все стороны сражались ради мирского, что не исключает наличия тех, кто сражался ради истины, как, например, Ибн Зубайр. И кто-то мог сказать подобное об ‘Али и Му‘авии, да будет доволен ими Аллах, ведь каждый из них был муджтахидом в своей войне, поэтому никто не имеет права считать кого-либо из них совершившим грех, напротив, — особенно это касается ‘Али, Му‘авии и их сподвижников, — все они заслуживают награды за иджтихад. Да, истина была на стороне ‘Али, а Му‘авия и его соратники были неправы, однако каждый из них заслуживает награды, и на этом стоят учёные нашей общины.

Несмотря на всё это, со стороны людям кажется, что война идёт только за власть и блага мирской жизни. Именно поэтому, опираясь на внешние признаки, Абу Барза сказал эти слова. Что же касается намерений, то о них знает только Всевышний Аллах.

Взаимосвязь между названием главы и этим хадисом заключается в том, что люди, которых порицал Абу Барза, внешне показывали, что сражаются ради религии и истины, а на самом деле сражались ради мирского.

Предположим, появилась группа людей, которые вышли против законного правителя, имея, на их взгляд, убедительное обоснование своих действий. Их действия могут выглядеть, как борьба за истину, но как бы там ни было, в шариате их называют преступниками. Только Аллах знает, какие намерения скрывались в их сердцах, и не исключено, что эти люди были правдивы, однако решения выносятся только по внешним деяниям.

Абу Барза считал, что тот, кто стремится к истине, поступает не так, как те, о ком он говорил, поскольку выступление против правителя, не совершившего явного неверия, запрещено. Будь это иначе, разве посчитали бы такие праведные предшественники, как Ибн ‘Умар и другие, недозволенным выступление против Йазида, о чём мы говорили выше? А какое нечестие может быть бо́льшим, чем нечестие Йазида? Именно поэтому Абу Барза и порицал обе стороны, которые пытались показать, что воюют ради религии, но сражались ради мирского.

Поскольку существует запрет на сражения, причиной которых не является явное неверие одной из сторон, то, по мнению Абу Барзы, любой человек, нарушивший этот запрет, не желает блага. Конечно же, среди сражающихся были люди, ревностные к религии и стремящиеся к благому, которых не устраивало сложившееся положение и которые не смогли вытерпеть злую несправедливость. Они сказали: «Мы стремимся лишь к истине», но впали в ошибку, поскольку не может быть истины в том, что противоречит шариату или является запретным. Человек может требовать чего-то, что в основе своей является дозволенным, благодаря чему его намерения и желания выглядят законными, однако он заслуживает порицания, если внешний вид его деяния не совпадает с намерением. Например, переселение из одной страны в другую ради торговли в основе разрешено, однако человек, который, совершая подобное, говорит, что переселяется ради Аллаха шариатским переселением, заслуживает порицания. Известный хадис говорит о том, что дела оцениваются по намерениям, и в нём человек, переселившийся ради мирского или ради женитьбы, осуждается именно за то, что его истинные намерения противоречили тому, что он показал людям. Так, человек может сказать, что он переселяется в другую страну, потому что там много праведников и учёных, но на самом деле он стремится обрести в своём переселении какие-либо мирские блага или жену. Тот, кто показывает людям нечто, противоречащее его истинным намерениям, скрытым в сердце, достоин порицания. При этом очевидно, что само по себе переселение ради чего-то дозволенного, как торговля, женитьба и т. п., не является запретным[2].

Другим примером того, как дозволенный в своей основе поступок становится порицаемым, может служить человек, который перед магрибом понедельника приходит в мечеть с финиками, хотя на самом деле он в этот день не постился. Когда дают азан, он говорит: «Би-сми-Ллях!» — и ест эти финики. Нет сомнения, что он совершает порицаемый поступок, показывая людям, что он якобы постился, хотя сам по себе приём пищи в мечети является дозволенным.

Передаётся, что Хузайфа ибн аль-Йаман сказал: «Поистине, сегодня лицемеры хуже тех, которые были во времена Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Тогда они скрывались, а сегодня заявляют о себе во всеуслышание»

— во времена Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, лицемеры скрывали своё неверие и внешне проявляли Ислам, потому что истина была сильна, и зло этих лицемеров не передавалось другим. Сегодня же лицемеры открыто проявляют своё неверие. Это и есть Божественная соразмерность: когда истина сильна — ложь скрывается; и наоборот, когда истина ослабевает — ложь выходит на поверхность. Здесь возникает вопрос: «Чьё зло больше: лицемеров или неверных?» Конечно же, зло лицемера больше, поэтому он заслуживает наихудшей степени в Аду. Если лицемеры стали открыто распространять зло и порочить религию и её представителей, это указывает на то, что истина и её сторонники ослабли. Это мы и наблюдаем сегодня, и об этом же говорил Хузайфа в первом веке мусульманской эры. И как же похож сегодняшний день на вчерашний! Поэтому не сто́ит удивляться, что сегодня мы видим среди нас людей, подобных тем, о ком говорит Хузайфа, и даже хуже, ведь с тех пор прошли века, и забылись многие заветы религии, и бо́льшая часть людей стали строить свою дружбу, вражду и братство только на основе мирского. Обратите внимание на слова Ибн ‘Аббаса, который жил в первом веке Ислама:

«Поистине, сегодня между большинством людей братство существует только ради мирского, и это не принесёт им никакой пользы».

— Привёл Табарани под номером 13537.

Что же тогда говорить о нашем времени?

Взаимосвязь между названием главы и этим хадисом заключается в том, что люди, о которых идёт речь, проявили открытое лицемерие и подняли оружие против мусульман, что противоречит их присяге на подчинение, на что указал Ибн Батталь[3]. Слова Хузайфы справедливы не только для его времени, напротив, во все времена и во всех поколениях проявляется эта закономерность: если истина сильна — ложь слабеет и её сторонники вынуждены скрывать помрачение своих умов, порочность своих устремлений и муть своих сердец; но сто́ит истине ослабнуть, как они тут же выносят все это наружу.

Передаётся, что Хузайфа ибн аль-Йаман сказал: «Поистине, лицемерие существовало во времена Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, сегодня же это неверие после веры» — сегодня эти люди больше не скрывают своего неверия, а открыто заявляют о нём, в то время как лицемерием является такое поведение человека, когда то, что он показывает людям, противоречит тому, что он скрывает в своём сердце. Сегодня же эти люди открыто показывают то, что раньше были вынуждены скрывать, поэтому они становятся неверными.