Толкование Книги о смутах. Глава 17

Разъяснение «Книги смут» из достоверного сборника аль-Бухари

Автор: ‘Абду-ль-Карим ибн ‘Абдуллах аль-Худейр

✻✻✻

Глава 17

Разъяснение

Глава о смуте, которая бушует подобно морским волнам

— смута настолько же разрушительна, как волны во время бури.

Ибн ‘Уейна сказал со слов Халяфа ибн Хаушаба

— аль-Куфи.

Праведные предшественники любили повторять во время смуты эти стихи

— они декламировали их, когда их постигали смуты.

…сложенные Имру’ аль-Кайсом

— Ибн ‘Абисом аль-Кинди, как утверждает автор, однако, Сухейли в книге «Ар-Рауду-ль-унуф» указал, что эти стихи принадлежат перу ‘Амра ибн Ма‘дикариба.

Сперва война похожа на молодую девушку, к красоте которой стремится каждый невежда; когда же она разгорится и пламя её воспылает, она становится подобна безмужней старухе, её не узнать: цвет седин её отвратителен, запах неприятен, а поцелуи противны

— в начале войны каждый видит её привлекательной и стремится участвовать в ней по причине своего невежества и незнания последствий. Но когда она разгорается, и пламя её охватывает всё вокруг, и становятся видны её ужасающие последствия, людям открывается её истинное лицо. Это подобно превращению молодой красавицы в уродливую старуху, и это сравнение, приведённое поэтом, является очень точным и глубоким, ведь, поистине, сначала войны привлекают к себе глупцов и невежд, устремляющихся к ним, но в итоге люди осознают, к каким страшным последствиям они приводят. Возможно и другое толкование этой метафоры: в начале войн люди полны решимости и энтузиазма, но с течением времени войны приводят к истощению сил и уродству. Праведные предшественники считали, что декламация таких стихов в смутные времена очень полезна, поскольку предостерегает людей от участия в смутах, призывая их не обольщаться при начале смут, не задумываясь об их последствиях. Разумеется, здесь идёт речь о смутах, которые случаются между мусульманами и при которых невозможно понять, какая сторона ближе к истине.

Хузейфа ибн аль-Йаман сказал: «Однажды мы сидели у ‘Умара, и он спросил: “Кто из вас помнит слова Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, о смутах и искушениях?”» Хузейфа сказал: «Искушение человека его семьей, его имуществом, его детьми и его соседями…»

— подобное передаётся как хадис от Пророка[1], да благословит его Аллах и приветствует, хотя здесь автор приводит эти слова как слова Хузейфы.

Искушение человека его семьей — когда человек любит членов своей семьи такой любовью, что закрывает глаза на некоторые запретные вещи, происходящие по их причине, ставя таким образом их желания выше довольства Всевышнего Аллаха.

Искушение человека его имуществом — когда человек не придаёт значения тому, как он приобретает своё имущество и как его расходует, зарабатывая запретным и тратя на запретное, не придерживаясь при этом никаких исламских рамок и запретов Всевышнего.

Искушение человека его детьми — когда любовь человека к его детям приводит к тому, что он оставляет совершение каких-то благих деяний или совершает что-то запретное, как говорят: «Дети — причина скупости и малодушия»[2]. Или может произойти так, что по причине нужды своих детей в чём-либо человек станет преступать рамки дозволенного, приобретая вещи, необходимые детям, запретным путем.

Искушение человека его соседями может приобретать форму недобрососедских отношений, зависти, бахвальства и т. п.

Однако все перечисленные смуты не так велики, и о них сказано:

…искупается молитвой, милостыней, призывом к одобряемому и удержанием от порицаемого

— в другом хадисе сказано:

«Пять молитв, пятничная молитва после предыдущей пятничной молитвы и Рамадан после предыдущего Рамадана служат искуплением всех грехов, совершённых между ними, если не совершались большие грехи».

— Муслим 233.

Также в хадисе сказано:

«Умра после предыдущей Умры служит искуплением того, что между ними»,

— Бухари 1773; Муслим 1349.

— при условии, что человек отдалялся от больших грехов. Таким образом, молитва, пост и Умра искупают маленькие грехи, что же касается больших, то необходимо покаяние, поэтому в хадисе, приведённом выше, сказано: «…если не совершались большие грехи», и это означает, что если человек не отдалялся от больших грехов, то он не получит искупления.

Здесь могут возникнуть вопросы: «Разве слова Всевышнего:

إِن تَجۡتَنِبُواْ كَبَآئِرَ مَا تُنۡهَوۡنَ عَنۡهُ نُكَفِّرۡ عَنكُمۡ سَيِّـَٔاتِكُمۡ

«Если вы будете избегать больших грехов из того, что вам запрещено, то Мы простим ваши злодеяния»
[сура “Ан-Ниса’”, аят 31]

— не означают, что малые грехи человека, отдалившегося от больших грехов, и так будут искуплены? Что же тогда искупает молитва и пост в Рамадан? И если молитва искупает малые грехи, то, что же тогда искупает пост в Рамадан?»

Мы ответим: «Эти великие деяния искупают малые грехи. Если малые грехи были искуплены полностью, то подобные деяния уменьшают последствия больших грехов, однако не искупают их полностью[3]. Возможно, что награда человека, совершающего эти благодеяния и искупившего все свои малые грехи, будет увеличиваться и он будет расти в своих степенях. Хотя навряд ли есть хоть один человек, кто не имел бы малых грехов».

‘Умар сказал: «Я спрашиваю не об этом, а о тех смутах, которые бушуют подобно морским волнам»

— во время бури; это и есть те смуты, на которые стоит обратить всё своё внимание. Что же касается смут и искушений, касающихся семьи, имущества, детей и соседей, то, конечно же, их тоже не следует сбрасывать со счетов, однако здесь стоит вопрос первостепенности: в первую очередь необходимо оградить себя от наиболее опасных вещей.

Грехи бывают большими и губящими людей и малыми; человеку необходимо быть более усердным в оставлении больших и губящих его грехов, и только затем ему следует обращать внимание на малые.

Поэтому целью вопроса, заданного ‘Умаром, было разъяснение великих смут, бушующих подобно морским волнам. В то же время возможность искупления молитвой не уменьшает опасности смут и искушений, подстерегающих человека в его семье, детях и имуществе. Следует отдаляться от всякой смуты, однако этот хадис поднимает определённую тему. Допустим, человек не понимал чего-то в вопросах закята, а ты стал объяснять ему вопросы поста. Естественно, он скажет тебе, чтобы ты оставил тему поста и разобрал его проблему, касающуюся закята, однако его слова отнюдь не указывают на второстепенность поста. Аналогично и в данном случае: вопрос был о смуте, бушующей словно морские волны, о её опасности и предостережении от неё; ‘Умар уточнил этот момент, и его слова ни в коем случае не преуменьшают опасность искушений, которым человек подвергается в своём имуществе, семье или соседях.

Сегодня некоторые люди, в том числе многочисленные журналисты, распространяют взгляды, что у религии якобы есть ядро и оболочка. Конечно же, это не так! Вся религия — это ядро, приносящее пользу, и необходимо совершать всё, что тебе велено, даже если это веление имеет степени. Поэтому вначале отдается предпочтение обязательному, а затем желательному. Таково же отношение и к запретам: следует полностью отдаляться от всего, что запрещено, но если человек стоит перед выбором между оставлением строго запретного и запретного в меньшей степени, то сначала он оставляет то, на что наложен строгий запрет.

Хузейфа сказал: «Тебя не коснётся их зло, о повелитель правоверных»

— Хузейфа знал тайны Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, был знатоком хадисов, имеющих отношение к смутам, и человеком, которому Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, открыл имена лицемеров. Здесь он успокаивает ‘Умара, заверяя его, что ему не навредят эти страшные смуты, исходя из знаний, которые дошли до него от Пророка, да благословит его Аллах и приветствует.

…поистине, между тобой и этими смутами — закрытая дверь

— то есть: ты не застанешь этих смут, они обрушатся на мусульман после твоей смерти. Хузейфа не углубляется в подробности, чтобы тайна, открытая ему, не была полностью раскрыта; он даёт только намёк.

‘Умар спросил: «Эта дверь будет взломана или открыта?» Хузейфа ответил: «Она будет взломана»

— дверь, о которой идёт речь, — это сам ‘Умар, и она будет взломана его убийством.

‘Умар сказал: «Значит, после этого её уже никогда не закроют!»

— если появятся и распространятся эти бушующие смуты, то у них не будет конца и их невозможно будет остановить.

Хузейфа сказал: «Да». Однажды мы спросили Хузейфу, знал ли ‘Умар, о какой двери идёт речь. Он ответил: «Он знал это так же ясно, как то, что ночь предшествует утру»

— то есть ‘Умару это было столь же очевидно, как смена дня и ночи.

…потому что я в точности, без ошибок передал ему этот хадис

— слова Хузейфы не были какими-то неопределёнными прогнозами или аналитическими выкладками, основанными на предположениях. Нет, они в точности дошли от человека, который не говорил по пристрастию.

Из почтения к Хузейфе

— Абу Уаиль, сказавший это, и люди, которые были с ним, побоялись задавать Хузейфе этот вопрос.

…мы попросили Масрука спросить его о том, что это за дверь. И Хузейфа сказал ему: «Это ‘Умар»

— после убийства ‘Умара возникли ужасные смуты, и во время правления ‘Усмана разгорелось пламя разногласий между сподвижниками, что привело к его убийству — к убийству третьего праведного халифа, мужа двух дочерей Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, при жизни обрадованного Раем, известного своим аскетизмом, щедростью — ‘Усман израсходовал на благо религии около миллиарда в пересчёте на современные деньги — и многими другими достойными качествами.

И вот подобный человек убит в своём собственном доме, на глазах у своей семьи, в день поста и во время чтения Корана, в возрасте более восьмидесяти лет — и никто из сподвижников не может помочь ему… Даже похоронить его на кладбище аль-Бакы‘ смогли только через несколько дней. Конечно же, это было время великой смуты.

Современный человек, живущий в комфорте и изобилии, возможно, удивляется, когда слышит об этих войнах и смутах, перемалывавших людей подобно зернам, и задается вопросом: «Где же был их разум?» Однако во время смут разум улетучивается, и они воспламеняют всё вокруг, пока не уничтожат и живое, и засохшее.

Абу Муса аль-Аш‘ари сказал: «Однажды Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, вышел к одной из стен на окраинах Медины по своим делам»

— там находился сад под названием Арис, а в нём колодец с тем же названием. Именно в этот колодец упал с пальца ‘Усмана ибн ‘Аффана перстень Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Это место находится недалеко от мечети Куба’.

…и я отправился вслед за ним. Когда он, да благословит его Аллах и приветствует, зашёл в сад, я сел возле ворот и сказал себе: “Сегодня я непременно буду привратником Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, хотя он и не велел мне этого”

— Абу Муса решил добровольно охранять место, куда зашёл Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, как часто поступали сподвижники.

В «Книге достоинств ‘Усмана» передаётся, что Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, повелел Абу Мусе охранять этот сад[4], и объединить эти две версии очень просто: сначала Абу Муса решил сделать это добровольно, а затем Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, увидев его, повелел ему это.

Зайдя туда и совершив свои дела, Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сел на краю колодца, обнажив свои голени и свесив в него ноги. Пришёл Абу Бакр и попросил разрешения войти, на что я сказал ему: “Подожди здесь, пока я не испрошу для тебя позволения войти”. Он остался ждать, а я отправился к Пророку, да благословит его Аллах и приветствует, и сказал: “О Пророк Аллаха! Абу Бакр просит позволения войти”

— следует обратить внимание на то, что Абу Бакр не сказал ему: «Как ты можешь не пускать меня к Пророку, да благословит его Аллах и приветствует?! Ведь я ближе к нему, чем ты, к тому же он мой зять». Также это указывает на то, что Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, повелел Абу Мусе охранять этот вход, чтобы никто не мог войти туда и причинить ему, да благословит его Аллах и приветствует, какой-нибудь вред.

Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: “Позволь ему и обрадуй его вестью о Рае”. Абу Бакр вошёл, сел справа от Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, также обнажив голени и свесив ноги в колодец

— подражая в этом Пророку, да благословит его Аллах и приветствует.

Затем пришёл ‘Умар и попросил разрешения войти, на что я сказал ему: “Подожди здесь, пока я не испрошу для тебя позволения войти”. Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: “Позволь ему и обрадуй его вестью о Рае”. ‘Умар сел слева от Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, обнажив свои голени и свесив ноги в колодец так, что он переполнился

— вода поднялась до краев колодца, поскольку три человека опустили в него ноги.

…и на краю колодца не осталось места. Затем пришёл ‘Усман и я сказал ему: “Подожди здесь, пока я не испрошу для тебя позволения войти”. Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: “Позволь ему и обрадуй его вестью о Рае и испытании, которое постигнет его”

— Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, не сказал ‘Умару об испытании, хотя он тоже был убит, как и ‘Усман. Однако обстоятельства их убийств были различны. ‘Умар был убит врагом во время совершения молитвы, это был предписанный ему конец, подобно тому, как человек умирает в своей постели, однако, заслужив при этом степень шахида.

Что же касается ‘Усмана, то события, которые сопровождали его убийство, были крайне удручающими. Он был окружен в собственном доме ничтожнейшими из людей, которые не разрешали передавать ему даже воду, и он был лишён помощи мухаджиров и ансаров, живших в Медине. В день своей смерти он постился, а в момент своего убийства он держал в руках Коран. Самые большие упрёки в его адрес вызвало назначение им правителями некоторых областей своих родственников, поэтому от него потребовали снять с себя полномочия халифа, хотя он был назначен им по единогласному мнению сподвижников и не совершил ничего, что делало бы обязательным его отречение.

Среди учёных есть разногласия относительно правителя, выбранного лучшими представителями общества: имеет ли он право снимать с себя полномочия или же обязан оправдать доверие людей и продолжать свою деятельность?

Некоторые учёные сказали, что правитель не имеет права в такой ситуации снимать с себя свои обязанности, и ‘Усман не видел пользы в том, чтобы Медина осталась без правителя. К тому же Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, завещал ему следующее:

«О ‘Усман! Если Аллах однажды поручит тебе это дело, а лицемеры захотят, чтобы ты оставил его, то не делай этого!» — и он повторил это трижды.

— Привёл Ибн Маджа под номером 112 и Ахмад под номером 24466.

‘Усман вошёл и, не найдя места рядом с ними, сел напротив, на другом краю колодца, обнажив свои голени и свесив ноги в колодец. И я пожелал, чтобы пришёл один из моих братьев, и стал просить Аллаха об этом

— Абу Муса имеет в виду одного из своих братьев: либо Абу Бурду, либо Абу Рухма. Он хотел, чтобы кто-нибудь из них тоже пришёл в этот сад и получил эту радостную весть и мольбу Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, однако Аллах предопределил это тому, кому предопределил. Как же отличается подобное отношение от того, что мы видим сегодня, когда ближайшие родственники, братья и сестры, губят друг друга ради мирского и перестают общаться из-за малейшей обиды.

Ибн Мусайиб сказал: «Я истолковал это как указание на расположение их могил. Трое из них были похоронены вместе, а ‘Усман отдельно»

— Абу Бакр и ‘Умар были похоронены вместе с Пророком, да благословит его Аллах и приветствует, в его комнате, а ‘Усман — на кладбище аль-Бакы‘.

Имам Бухари привёл здесь эту историю, поскольку в ней указывается на бедствие, которое постигло ‘Усмана, после чего и начались смуты, бушующие подобно морским волнам. Они распространились из Медины по всей мусульманской общине и будут продолжать распространяться до Судного дня, потому что дверь перед ними была взломана.

Передал Бишр ибн Халид от Мухаммада ибн Джа‘фара, от Шу‘бы

— Шу‘бы ибн Хаджжаджа. Мухаммад ибн Джа‘фар по прозвищу Гундар был одним из самых близких учеников Шу‘бы и его пасынком, поскольку Шу‘ба был женат на матери Ибн Джа‘фара. Именно поэтому он смог настолько плодотворно брать знания от Шу‘бы, несмотря на то, что между ними не было родства, а возможно, и благодаря этому, ведь нередко родственные связи с учёными наоборот отдаляют людей от знания, что наблюдается повсеместно. Причина этого очевидна: чем дальше люди от учёного, тем большее почтение он им внушает; а близкие родственники видят учёного каждый день, и эта обыденность и быт отдаляют их от его знания.

…от Сулеймана

— от Сулеймана ибн Михрана аль-А‘маша.

…который слышал, как Абу Уаиль рассказывал: «Люди спросили Усаму ибн Зейда, да будет доволен им Аллах: “Почему ты не поговоришь с ним?”»

— они хотели, чтобы он поговорил с ‘Усманом о назначении им правителями областей своих родственников.

Усама сказал: “Поистине, я уже говорил с ним об этом, но я не хочу быть первым, кто откроет дверь”

— Усама говорит, что он довёл до ‘Усмана наставление и выполнил свою обязанность, причём сделал это наилучшим образом и скрытно, чтобы не открывать двери для низких людей и глупцов. И он не сказал, что ‘Усман не прислушался к его наставлению.

Я не из тех, кто говорит человеку, ставшему правителем хотя бы над двумя мусульманами, что он лучше всех

— Усама придерживался середины: он не был ни из числа тех, кто открыто подстрекает людей против правителя, ни из числа тех, кто хвалит правителей за то, что не заслуживает похвалы. На правителя возложена огромная ответственность перед Аллахом, поэтому несправедливо по отношению к нему хвалить его за деяния, которые похвалы не достойны; но обязательно давать ему искренний совет, избирая для этого наилучшие методы, чтобы это не повлекло за собой еще большего зла. Если Усама говорит подобное об ‘Усмане, великом сподвижнике и праведнике, то что же тогда сказать о других?!

Всё вышесказанное не противоречит хадису, в котором ‘Убада ибн Самит сказал:

«Мы присягнули Пророку, да благословит его Аллах и приветствует, на послушание и подчинение в трудном и в лёгком, в том, что нам нравится, и в том, что нам не нравится, и что мы будем говорить и поступать только по истине ради Аллаха, не боясь порицания порицающих».

Ведь необходимость делать наставления правителям не отменяет необходимости подчиняться им во всех обстоятельствах, кроме единственного ограничения, на которое указал Шариат в хадисе: «…если не увидим от них явного неверия».

…после того, как я услышал слова Пророка, да благословит его Аллах и приветствует: «Приведут человека и ввергнут его в Огонь, и станет он ходить там кругами подобно ослу, вращающему мельничные жернова. Соберутся вокруг него обитатели Огня и спросят: «О такой-то, не ты ли повелевал одобряемое и запрещал порицаемое?» Он ответит им: «Поистине, я побуждал к одобряемому, но не совершал его, и запрещал порицаемое, но совершал его»»

— люди удивятся тому, что этот человек оказался среди них в Аду, и спросят, что стало причиной этого. Всевышний сказал:

كَبُرَ مَقۡتًا عِندَ ٱللَّهِ أَن تَقُولُواْ مَا لَا تَفۡعَلُونَ ٣

«Велика ненависть Аллаха к тому, что вы говорите то, чего не делаете»
[сура «Ас-Сафф», аят 3].

Если человек повелевает и запрещает, призывает и наставляет, но поступки его весьма далеки от слов, которые он говорит людям, то это может привести его к Огню, просим защиты от подобного у Аллаха. Однако большинство учёных считают, что безгрешность не является условием призыва к одобряемому или удержания от порицаемого, потому что это разные сферы. Человек должен призывать к тому, что было велено, и удерживать от того, что порицается, если же он совершил нечто запретное, то за это с него будет отдельный спрос. Людям не дозволено плохо говорить о тех, кто призывает к одобряемому, даже если они совершают какие-либо ошибки. Если бы этот вид поклонения требовал от людей безгрешности, то он исчез бы, он же, наоборот, является одной из опор религии, и посредством него Всевышний отдаляет от мусульман всякое зло. И если порицаемое появилось в обществе, открыто распространяется в нём, и никто не запрещает этого, то всё это общество может подвергнуться наказанию. Если же хоть кто-то порицал это зло, то наказание снимается с общества.